Человек — высшая ценность среди всех ценностей мира. (3, с. 14)
Человек — это самое удивительное, самое сложное, самое красивое и самое непостижимое из всего, что окружает нас. (3, с. 86)
Удивительные дела бывают иногда у нас. “Занят делом, не могу сейчас принять...” — как дико звучит это в обществе, начертавшем на своём знамени: человек — высшая ценность. Нет дела важнее, чем живой человек. Если он принёс к вам свою душу, вы должны встретить его стоя, потому что перед вами — Человек. (V, с. 476)
Оставить след на земле
Человек смертен; мы уходим в небытие, но человек вместе с тем и бессмертен: твоё бессмертие в том, что ты сумеешь создать для людей. (II, с. 172)
Человек не пылинка в вихре времени, он способен стать бессмертным; он способен оставить глубокий след на земле своим гражданским, общественным, интеллектуальным творчеством. (IV, с. 654)
Человек рождается не для того, чтобы бесследно исчезнуть никому неизвестной пылинкой. Человек рождается для того, чтобы оставить по себе след вечный. (II, с. 392)
Не должно быть людей незаметных, людей — безвестных пылинок. Каждый должен сверкать, как сверкают на небе миллиарды миллиардов Вселенных. (III, с. )
Как величайшего горя, бойтесь, юноши и девушки, войти в жизнь пустоцветом. Вам стыдно будет перед сыном, перед дочерью, перед людьми за бесследно прожитую жизнь. (II, с. 394)
Мы горим и сгораем во имя того, чтобы соединять людей узами добрых желаний. Чтобы человеку хотелось жить оттого, что рядом с ним живут люди. (II, с. 206)
Ты живёшь среди людей
Ты живёшь среди людей. (II, с. 202)
Всё окружающее в той или иной мере касается тебя. (II, с. 198)
Если бы каждый из нас жил на необитаемом острове, не было бы никаких поступков. Поступки есть только там, где есть люди. Срубив дерево на необитаемом острове, ты не совершаешь ни поступка вообще, ни проступка; если же ты пойдёшь во двор к соседу и срубаешь яблоню, о тебе не только заговорят как о нарушителе, но и отнесутся как к преступнику. (II, с. 297)
Осторожно прикасайся к человеку; жить среди людей — это всё равно, что ходить в сказочном саду, где вокруг тебя тончайшие лепестки цветков с дрожащими на них каплями росы; надо так прикасаться к цветкам, чтобы не упала на землю ни одна капля. (II, с. 351)
Жить в обществе — это значит уметь поступиться своими радостями во имя благополучия, покоя других людей. (III, с. 97)
Отбирать радости у других людей — бесчестно; строить свои радости на чужом горе — предательство. (II, с. 219)
Думай и чувствуй, как твои поступки могут отразиться на душевном состоянии другого человека. Не причиняй своими поступками, своим поведением боли, оскорбления, беспокойства, тяжёлых переживаний другим людям. Умей поддержать, помочь, подбодрить человека, у которого горе. Помни, что такое же горе может постигнуть и тебя. Не будь равнодушным. Равнодушие — это душевная слепота. Существует в этике понятие — хамство. Хам не понимает и не чувствует душевного состояния человека; он способен сыпать соль на раны; громко стучать грязными сапогами там, где нужно затаить дыхание; ломиться в дверь, когда надо тихонько и незаметно отойти на цыпочках от этой двери; смеяться, когда всем грустно. (II, с. 270)
Энергия души не неисчерпаема, у неё есть пределы. Не бери целой горсти там, где достаточно зёрнышка, не бери жар лопатой, где необходима одна искра, не руби яблоню со всем её урожаем там, где достаточно одного яблока. Умей жалеть и щадить, беречь и оберегать. (II, с. 211)
Опасайся равнодушия — это один из самых опасных пороков. Быть равнодушным — значит, по существу, потерять способность к чувствованию рядом с собой человека. (II, с. 204)
Доброму человеку бывает стыдно даже перед собакой, — помни эти хорошие слова А. П. Чехова. (II, с. 274)
Если бы каждый мог делать, что ему вздумается, общество превратилось бы в сумасшедший дом, и человеку страшно было бы выйти на улицу. (III, с. )
Если ты и тот человек, с желанием которого столкнулось твоё желание, будете действовать только в своих собственных интересах, жизнь превратится в ад, человек опустится до уровня пещерного дикаря. (V, с. 325)
Вот, например, на аллее растут розы и тебе захотелось сорвать цветок. Подумай, что будет, если каждый человек удовлетворит такое же желание. Цветущий куст превратится в оголённые прутья. (IV, с. 153-154)
Жизнь превратилась бы в хаос, среди бела дня невозможно было бы выйти на улицу, если бы не было человеческого долженствования. Попытайся освободить себя от долженствования — и ты превратишься в раба своих прихотей. С того, что человек делает не то, что надо делать, а то, что ему хочется, начинается нравственное опустошение, развращение и падение. (II, с. 197)
Потеряешь долженствование — вначале станешь мелким себялюбивым существом, потом — подлецом, дальше — предателем. (II, с. 198)
Кто не знает границ своим желаниям, никогда не станет ни хорошим гражданином, ни добрым другом, товарищем. (V, с. 306)
Эгоисты, шкурники, люди, равнодушные к горю и невзгодам других, как раз и вырастают из тех, кто в детстве знает лишь свои желания и не обращает внимания на интересы коллектива. (III, с. 92)
Воспитание словом
Воспитание словом — самое сложное и самое трудное, что есть в педагогике. (II, с. 161-162)
Слово — самый тонкий и самый острый инструмент, которым мы, учителя, должны умело прикасаться к сердцам наших питомцев. (II, с. 161)
Школа — это прежде всего, образно говоря, мир человеческих прикосновений. (V, с. 597)
Слово — тончайшее прикосновение к сердцу; оно может стать и нежным, благоуханным цветком, и живой водой, возвращающей веру в добро, и острым ножом, и раскалённым железом, и комьями грязи. Слово оборачивается самыми неожиданными поступками даже тогда, когда его нет, а есть молчание. Там, где необходимо острое, прямое, честное слово, иногда мы видим позорное молчание. Это самый гнусный поступок — предательство. Бывает и наоборот: предательством становится слово, которое должно хранить тайну. Мудрое и доброе слово доставляет радость, глупое и злое, необдуманное и бестактное приносит беду. Словом можно убить и оживить, ранить и излечить, посеять смятение и безнадёжность и одухотворить, рассеять сомнение и повергнуть в уныние, сотворить улыбки и вызвать слёзы, породить веру в человека и зародить неверие, вдохновить на труд и привести в оцепенение силы души. Злое, неудачное, бестактное, попросту глупое слово может оскорбить, огорчить, ошеломить, потрясти человека. (II, с. 298)
Есть слова хилые и уродливые, как кретины. Есть слова немощные и бескровные, как тень засыхающего стебелька. Есть слова яркие и неугасающие, как вечные звёзды, указывающие человеку путь. Стремитесь к тому, чтобы ваши слова были путеводными звёздами. (II, с. 624)
Не будет огонька у вас — вам никогда не зажечь его у других. (IV, с. 500)
Каждое наше слово должно нести в себе добро, справедливость, красоту. (II, с. 366)
Множество школьных конфликтов, нередко оканчивающихся большой бедой, происходит от неумения учителя говорить с учениками. (V, с. 339)
Словесное воспитание может быть хорошим или плохим в зависимости от того, что есть помимо него. (V, с. 382)
Верьте в человека
Там, где нет веры в человека, в доброе начало в нём, любая педагогическая система рассыпается в прах. (V, с. 354)
Нет подростка, который всеми силами души не стремился бы быть хорошим, которому одобрение учителя и особенно коллектива не доставляло бы глубокого удовлетворения. (I, с. 341)
Нельзя допускать, чтобы ребёнок перестал уважать сам себя, дорожить собственной честью, перестал стремиться быть лучше, чем он есть. (IV, с. 519)
Будьте творцами нравственных достоинств ребёнка. Как садовник заботливо лелеет веточку культурного сорта плодового дерева, привитого к дичку, так мы, воспитатели, должны беречь и охранять в ребёнке всё хорошее. Никогда нельзя спешить с разоблачением отрицательных, предосудительных поступков ребёнка, выставлять его перед коллективом со всеми его недостатками. Пусть ребёнок проявит внутренние духовные силы для преодоления своих недостатков, пусть коллектив видит в нём прежде всего хорошее. (5, с. 12)
Помните, что нет среди детей, подростков, юношей и девушек злоумышленников, а если и появляются иногда такие — один на тысячу, на десять тысяч человек — то творит их зло, а излечивает добро, человечность и опять та же волшебная скрипка и волшебная дирижёрская палочка — оптимизм. (II, с. 460)
К тебе пришёл маленький семилетний человек, через десять лет он станет гражданином. Через десять лет все мы будем ночью спать, а он будет стоять с винтовкой на границе, оберегая наш покой, безопасность Родины. (V, с. 395)
Если мы думаем плохо о своих питомцах, то для чего мы вообще существуем? Какие же мы воспитатели? (V, с. 357)
Как часто приходится слышать от нашего брата учителя: ничего не выйдет из этого ученика, безнадёжный он... Хочется сказать: не спешите с выводом — на вашей совести человек. Врач произносит роковые слова — безнадёжно больной лишь тогда, если убедится, что всё сделано и мудрость исцелителя пока бессильна перед силами природы. (V, с. 225)
Что можно подумать о враче, который бы сказал больному: “Состояние вашего здоровья безнадёжно, лечить вас не стоит, можете заказывать гроб”? Такого врача и дня бы не держали в больнице, его бессердечность стала бы предметом общественного осуждения. А в школе о том, что ученик безнадёжен, что из него ничего не выйдет, нередко говорят не только его родителям, но и ему самому. (V, с. 373)
Быть справедливыми
Детское сердце легко ранимо. Ребёнок очень чуток к добру и злу, правде и неправде. (IV, с. 516)
Дети вообще очень чутки к малейшей несправедливости. Даже незначительное, на взгляд педагога, наказание ребёнок воспринимает как вопиющую несправедливость, переживает его как незаслуженную обиду. И если глубоко разобраться, то очень часто ребёнок по-своему бывает прав, и коллектив стоит на его стороне, и наказание, оказывается, незаслуженно и поэтому несправедливо. Опыт убеждает в том, что девять десятых всех применяемых в школе наказаний являются несправедливыми. (5, с. )
У ребёнка никогда не бывает злого умысла. Он ошибается. И если мы помогли ему правильно понять и пережить ошибку, он всем сердцем постигнет моральный смысл своего поступка и будет стараться избегать аналогичной ошибки, хотя не всегда это ему и будет удаваться. (I, с. 655)
Как важно, чтобы человек, в сердце которого зло заронило зерно равнодушия, озлоблённости, бессердечности, увидел, почувствовал что-то человеческое. (III, с. 545)
Воспитание перестаёт быть воспитанием, когда ребёнок чувствует, что с ним поступили несправедливо. Несправедливость порождает оскорбление и негодование, подлость и лицемерие. (II, с. 277)
Детский гнев, рождённый несправедливостью, — вещь опасная. В состоянии такого гнева ребёнок готов причинить зло даже тому, кто не имеет никакого отношения к его беде. (I, с. 666)
Чтоб понимали с полуслова
Вершину мудрости своей власти над детской душой я вижу в том, чтобы ребёнок понимал меня с полуслова. Это не мудрость и не мастерство, если воспитателю приходится трижды повторять свои слова, каждый раз повышая голос, и, закончив на высокой ноте, стукнуть по столу кулаком. Это не власть, а бессилие, которым нередко прикрывается своеволие. (I, с. 666)
Учитель, обладающий высокоразвитой чуткостью к духовному миру ребёнка, никогда не кричит. Когда он чем-нибудь возмущён, он говорит шёпотом, и класс прислушивается к каждому его слову, затаив дыхание. (IV, с. 522)
Крик учителя ошеломляет, оглушает ребёнка. Дети, на которых часто кричат, теряют способность воспринимать тончайшие оттенки чувств других людей и — это особенно тревожно — теряют чуткость к правде, справедливости. Крик заглушает, притупляет голос детской совести. В крике дети чувствуют растерянность и бессилие того, кто кричит. Они воспринимают крик как одно из двух — или нападение на них, учеников, или же защиту от них, боязнь, страх. И то, и другое вызывает реакцию активного протеста. (IV, с. 525)
Ученик, на которого обрушилась лавина крика, вызывает у товарищей только сочувствие. Они на его стороне. Нет ничего удивительного в том, что нередко они идут даже на обман, лишь бы оправдать товарища. (IV, с. 526)
Криком учителя воспитывают взрослых крикунов, равнодушных к людям, бессердечных. (IV, с. 526)
Если же крик адресуется всему классному коллективу, это уже ни на что не похоже. (IV, с. 526)
Воспитание без наказаний
Нельзя превращать детское сердце в пугливую птичку, которая забилась в угол клетки и ждёт расправы. Сердце, чуткое к добру, справедливости, доброжелательности, не требует не только крика, но и повышения голоса. (I, с. 667)
Как бы серьёзен ни был детский проступок, но если он совершён не по злому умыслу, за ним не должно следовать наказание. (5, с. )
Пусть над головой у ребёнка не висит меч наказания за неосторожный, опрометчивый шаг. (I, с. 118)
Как бы серьёзен ни был детский проступок, но если он совершён не по злому умыслу, за ним не должно следовать наказание. (5, с. 13)
Если ребёнок познал потрясение, связанное с наказанием, в его душе ослабляются внутренние силы, самой человеческой природой предназначенные для самовоспитания. Чем больше наказаний, тем меньше самовоспитания. (3, с. 54)
Физические наказания являются насилием не только над телом, но и над духом человека; ремешок делает бесчувственными не только спину, но и сердце, чувства. (II, с. 577)
Ремень не только унижает достоинство ребёнка, но и развращает его душу, пробуждая в ней самые тёмные, самые подлые черты: трусость, человеконенавистничество и лицемерие. Самыми стойкими, самыми непримиримыми к злу становятся те, кто не знал в детстве ни шлепка, ни подзатыльника. (3, с. 81)
Там, где всё строится на наказаниях, нет самовоспитания, а без самовоспитания не может быть нормальным и воспитание вообще. Не может, потому что наказание уже освобождает воспитанника от угрызений совести, а совесть — это главный двигатель самовоспитания; где совесть спит, не может быть и речи о самовоспитании. Получивший наказание думает: мне нечего больше размышлять о своём поступке; я получил то, что положено. (II, с. 642)
Наказанному уже не нужно прилагать внутренние духовные силы к тому, чтобы стать лучше. (III, с. 491)
Наказание, тем более если справедливость его сомнительна, огрубляет человеческую душу, озлобляет и ожесточает её. (3, с. 54)
Тот, кто привык дома к ремешку и подзатыльнику, в школе глух к доброму слову. Тому, кого бьют, самому хочется бить; тот, кто в детстве хочет бить, став взрослым, захочет убить — преступления, убийства, насилие уходят своими корнями в детство. (II, с. 577)
Наказание, тем более если справедливость его сомнительна, огрубляет человеческую душу, озлобляет и ожесточает её. Человек, испытавший наказания в детстве, в подростковые годы не боится ни детской комнаты милиции, ни суда, ни исправительно-трудовой колонии. (3, с. 54)
Чем больше наказаний и чем они жёстче, тем меньше самовоспитания. (V, с. 366)
Тонкость и мудрость воспитания как раз и состоит в том, чтобы научить человека наказывать себя. (V, с. 519)
Крик травмирует душу ребёнка
Это не мудрость и не мастерство, если воспитателю приходится трижды повторять свои слова, каждый раз повышая голос, и, закончив на высокой ноте, стукнуть по столу кулаком. Это не власть, а бессилие, которым нередко прикрывается своеволие. (I, с. 666)
Крик учителя ошеломляет, оглушает ребёнка. Дети, на которых часто кричат, теряют способность воспринимать тончайшие оттенки чувств других людей и — это особенно тревожно — теряют чуткость к правде, справедливости. Крик заглушает, притупляет голос детской совести. В крике дети чувствуют растерянность и бессилие того, кто кричит. Они воспринимают крик как одно из двух — или нападение на них, учеников, или же защиту от них, боязнь, страх. И то, и другое вызывает реакцию активного протеста. (IV, с. 525)
Ученик, на которого обрушилась лавина крика, вызывает у товарищей только сочувствие. Они на его стороне. Нет ничего удивительного в том, что нередко они идут даже на обман, лишь бы оправдать товарища. (IV, с. 526)
Криком учителя воспитывают взрослых крикунов, равнодушных к людям, бессердечных. (IV, с. 526)
Если же крик адресуется всему классному коллективу, это уже ни на что не похоже. (IV, с. 526)
Добрые чувства должны воспитываться с детства
Добрые чувства должны уходить своими корнями в детство, а человечность, доброта, ласка, доброжелательность рождаются в труде, заботах, волнениях о красоте окружающего мира. Если добрые чувства не воспитаны в детстве, их никогда не воспитаешь. (III, с. 64)
То, что глубоко пережито человеком в годы отрочества и юности, оставляет в его душе след на всю жизнь. Нравственные чувства, сохранившиеся в эмоциональной памяти, накладывают отпечаток на мысли поведение в зрелые годы. (II, с. 130)
То, что упущено в детстве, очень трудно, почти невозможно наверстать в зрелые годы. (III, с. 67)
Если человек до пяти лет только дитя, ему трудно будет стать человеком. (2, с. 148)
Всё, что делает, видит и слышит, о чём думает ребёнок, должно облагораживать его сердце. (V, с. 264)
То, что глубоко пережито человеком в годы отрочества и юности, оставляет в его душе след на всю жизнь. (II, с. 139)
Хулиган, сознательный нарушитель дисциплины не рождается внезапно. Его создают годы черствости, равнодушия и бессердечности взрослых. (V, с. 378)
Как воспитать настоящего человека
Чтобы человек стал плохим, не надо прилагать особых усилий, но сделать хорошего человека — о, это требует дьявольски напряжённого труда! (II, с. 246)
Учите видеть и чувствовать зло. Если к вам прибежал малыш с широко открытыми от тревоги и беспокойства глазами, если он дрожащим голосом сообщает вам о том, что творится зло или может произойти зло, — не успокаивайте его. Успокоите раз, другой, третий, а четвёртый раз уже и успокаивать не надо будет: он к вам не придёт, глаза его останутся равнодушными и сердце не забьётся учащённо. (II, с. 249)
Нельзя гасить огонь юношеской непримиримости к недостаткам и особенно к аморальным явлениям. (I, с. 378)
Никогда нельзя гасить бурного проявления возмущения злом. Такое возмущение — яркое пламя мужества, и, если не дать ему разгореться в детстве и отрочестве, человек вырастет безвольным и равнодушным. (I, с. 138)
Воспитать настоящего человека, научить его жить — значит научить долженствовать. (II, с. 161)
Быть настоящим человеком — это значит отдавать силы своей души во имя того, чтобы люди вокруг тебя были красивее, духовно богаче; чтобы в каждом человеке, с которым ты соприкасаешься в жизни, осталось что-то хорошее от тебя, от твоей души. (II, с. 200)
Родители — главные воспитатели
Первый и главный воспитатель ребёнка, первый и главный педагог — это мать, это отец. (3, с. 70)
Ребёнок — зеркало семьи; как в капле воды отражается солнце, так в детях отражается чистота матери и отца. (III, с. 31)
В семье, где отец и мать отдают частицу своей души другим, принимают близко к сердцу радости и горести людей, дети вырастают добрыми, чуткими, сердечными. Самое большое зло — эгоизм, индивидуализм отдельных родителей. (III, с. 30)
Родителей не заменит никто
Воспитание человека, сына и дочери — общественная, гражданская деятельность первостепенной важности. (7, с. 90)
Какой бы ответственной, творческой ни была ваша работа на производстве, знайте, что дома вас ждёт ещё более ответственная, более сложная, более тонкая работа — воспитание человека. Везде вас можно заменить другим работником — от сторожа на животноводческой ферме до министра. А настоящего отца не заменит никто! (V, с. 435)
Грош цена вам как общественнику, если вы не находите времени воспитывать собственного ребёнка. Некогда воспитывать сына — значит некогда быть человеком. (3, с. 111)
Тот, кто не сумеет продолжить себя в своих детях, забывает, что в старости его ожидает одиночество. (3, с. 129)
Всё начинается в детстве
Человека надо учить всему заблаговременно. (III, с. )
Добрые чувства должны уходить своими корнями в детство, а человечность, доброта, ласка, доброжелательность рождаются в труде, заботах, волнениях о красоте окружающего мира. (III, с. 64)
Если мы хотим, чтобы наши дети вырастали настоящими людьми, мы должны забыть о лёгком, беззаботном детстве для них. (3, с. 167)
А. С. Макаренко не раз подчёркивал, что воспитание начинается с первого вздоха ребёнка, и если мать начала думать о воспитании сына на шестом месяце его жизни, то она опоздала на полгода. (I, с. 475)
Мудрость родительской любви
Мы, родители, воспитываем детей прежде всего красотой своих взаимоотношений. Об этом надо помнить всегда. (V, с. 439)
Прекрасные люди вырастают в тех семьях, где отец и мать по-настоящему любят друг друга и в то же время любят и уважают людей. (V, с. 436)
Там, где нет мудрости родительского воспитания, любовь матери и отца к детям уродует детей. (3, с. 111)
Помните древнюю мудрость: если хочешь погубить человека, дай ему всё, что он пожелает. (II, с. 419)
Слепая материнская любовь так же опасна, как и равнодушие. (III, с. 22)
Никто не учит маленького человека: будь равнодушным к людям, ломай деревья, попирай красоту, выше всего ставь своё личное. Если человека учат добру — учат умело, умно, настойчиво, требовательно, в результате будет добро. Учат злу (очень редко, но бывает и так), в результате будет зло. Не учат ни добру, ни злу — всё равно будет зло, потому что человек рождается существом, способным стать человеком, но не готовым человеком. Человеком его надо сделать. (IV, с. 554)
Если человека не учить ни хорошему, ни плохому, он не станет Человеком; чтобы живое существо, родившееся от человека, стало Человеком, надо учить только хорошему. (III, с. 693)
Зло утверждается само, достаточно не учить его ни добру, ни злу. (V, с. 280)
Если на плодородной земле не культивируется виноград, если земля не орошена путом, то на ней вырастает чертополох, хотя чертополох никто и не сеет. Так и с душой человеческой: в годы детства и отрочества её необходимо оберегать от зла утверждением добра. Нравственное уродство может созреть в ребёнке и тогда, когда его никто и не учит злу, — достаточно только человека не учить добру, не беречь чистоту души. (3, с. 84)
Воспитание сердечности
Чуткость, впечатлительность души формируются в детстве. (III, с. 92)
В этом возрасте сердце особенно чувствительно к человеческим страданиям, беде, тоске, одиночеству. (III, с. 95)
Всё, что происходит в мире, должно волновать детское сердце. (7, с. 111)
Не уводите ребёнка от мрачных сторон человеческой жизни. Пусть дети знают, что в нашей жизни есть не только радости, но и горе. Пусть горе других людей входит в сердце ребёнка. (III, с. 97)
Сердца детей должны быть широко открыты радостям и горестям других людей. (II, с. 163)
Пусть с юных лет в сердце ребёнка живёт тревога за родную мать, отца, бабушку и дедушку; пусть грустит и болит детское сердце, если у родных что-то неблагополучно, пусть ночью не спит ребёнок, думая о матери и отце. Не оберегайте его от этих тревог, от этой боли: будете оберегать, вырастет человек с каменным сердцем, а в каменном сердце нет места ни для сыновней преданности, ни для отцовской ласки, ни для великих идеалов народа; кто равнодушен к матери и отцу, не может стать и настоящим патриотом. (7, с. 80)
Не бойтесь омрачить детство горькими мыслями, — ведь главное то, о чём эти горькие мысли, заботы, волнения. (IV, с. 450)
Горе другого человека должно стать личным горем ребёнка, заставить задуматься над тем, как помочь тому, кто нуждается в этом. (III, с. 242-243)
Сердечный, отзывчивый ребёнок чувствует зло там, где, казалось бы, с первого взгляда и нет дурного поступка. Ребёнок чувствует, что, если в его табеле появится плохая оценка, сердце матери будет огорчено. Ему хочется, чтобы мать была спокойна. Он знает, что своим трудом он может успокоить сердце матери, не причинять ей беспокойства. (3, с. 120)
Если ребёнку безразлично, чту в сердце его товарища, друга, матери, отца, любого соотечественника, с которым он встретился, если ребёнок не умеет видеть в глазах другого человека, чту у него на сердце, — он никогда не станет настоящим человеком. (III, с. 95)